Зверь был нервным, но учитывая что видимо был защитником - ему и положено. На такое поведение Клён не обижался, по его разумению обиды тут были бы смешны. Все равно что обижаться на кошку, охраняющую котят.
Чуть улыбнулся ламмасу, потом уже с чуть большим интересом обратился к хозяину дома.
- Благодарю за гостеприимство и любезность. Но думаю все же вам стоит заняться сначала своим защитником. Его время не бесконечно, в отличие от моего. Но если вы предлагаете остаться, то воспользуюсь вашим приглашением с удовольствием. Кстати, может моя помощь и будет платой? Я ищу артефакт сокрытия ауры. Или хотя бы стирания ее следов. Впрочем, если помощь нужна, а артефакта нет, то я от своих слов все равно не отказываюсь, это было бы некрасиво.
Не скрипя половицами, Осень пошел за хозяевами дома. Остаться внизу его вроде бы не просили, а раз предлагали чай, то может быть он наверху?
- Что случилось с тобой? Это не болезнь, это раны, - обращения выбирались интуитивно, а к раненым зверям, пусть даже далеким от естественной природы, Осень испытывал некоторую симпатию априори.
Обернулся к Тадеушу
- У вас нет зелья регенерации? Именно простого восстановления тканей.

Отредактировано Осенний (2008-09-17 00:14:37)

Кивнул, выслушав предложение Тадеуша, имени которого не спросил, видимо потому что именно этот вопрос он забывал задавать людям как несущественный. Это в мире духов имя значило жизненно много. А эти имена власти не имели, как и сути.
- Хорошо, условия мне нравятся, - дух поверил обещанию мага, так как смысл сомневаться в том, что тебе неясно и неподвластно? Да и обман бы стоил недешево, но сейчас ему просто хотелось помочь. Чем больше общаешься, да раз и дал слово, то больше проникаешься бедами тех, кому решил помочь. - А зелье регенерации нужно будет не сейчас. Потом. Оно было бы очень полезно.
Хозяин лавки понравился Осеннему. Своей вежливостью и радушностью, которая только вежливостью диктоваться не может, и это в ситуации, когда у него на руках тихо загибался тот, кто, судя по данному обещанию, был пепельноволосому дорог. Это читалось и по глазам, по мелким жестам..да по сполохам на ауре в конце концов. И все таки не выставил гостя прочь. А если признал в нем владыку осенних лесов, так и не попросил уйти, когда была возможность.
Клёну плохо давалось понимание того, как ко многим и как легко привязываются смертные. Сам дух привязан был душой к столь немногому в этом мире..и все равно это мог спокойно отпустить, зная что у каждого своя дорога, что все в природе связано в единый узор, живой, пульсирующий, но неразрывный. Он мог с теплом относиться ко многим, но были ли те, без кого он не мог? Наверное нет.
Сколько раз ему пеняли на его жестокосердие и черствость, но так Осень и не понял - за что. Ведь каждому своя суть.
Но привязанность он понимал все равно. Матери к детенышу, которого она все равно отпустит, сначала во взрослую жизнь, а потом покидая этот свет. И привязанность мужчины к своей женщине, но все это было рядом, а не изнутри.
И ценил это, как то немногое за что можно было ценить разумных, людей и нелюдей. Такая же неестественная способность любить, переносить все жизненные основполагающие инстинкты с себя на кого-то другого. Любить столь же порой неестественно беспричинно, сколь беспричинно могли ненавидеть и вредить.

Ламмас сидел на кровати, хмуро глядя на все окружающее.
"И как всегда с несознательными зверьми, небось будем сопротивляться лечению и втаскиванию на этот свет"
Тонкий и легкий, что не скрывали, а скорее подчеркивали свободные складки туники, дух сел на кровать рядом с больным. Перевернутая ладонью кверху кисть, на которой из медных искорок соткалась деревянная полукруглая пиала с каким-то соком. Пахло травами сильно и в какой-то мере приятно, пряно и с мягкой горчиной. Чем лечить брыкающегося хищника, учитывая что процесс приятным не назовешь, то лучше дать ему крепко уснуть и не чувствовать ни боли, ни ненужных эмоций.
- Пей, это первое, чем я могу тебе помочь, - чашу протянули Самаэлю, глядя в глаза с легкой улыбкой. Отсветы огоньков свечей подрагивали в непроницаемых злато-оливковых глазах Осени и на золотистых тонких когтях.

Слова Самаэля Осень понял скорее по глазам, по губам и общему выражений стоического упрямства на лице. В голове лишь что-то неясно прошелестело, как слышится шкрябанье в дверь и голоса за нею. Дух, будучи от природы иммунен к воздействиям на разум, если сам не шел на контакт, то плохо слышал и мысленную речь. Иногда это было очень неудобно, но зато это было адекватной платой за защиту.
- Я плохо слышу мысленную речь, но я тебя понял. Если ты не нем, то говори на том языке какой знаешь, а если говорить не можешь, то уж что поделать, постараюсь тебя понимать. Но пойми сейчас ты, чтобы тебя вылечить, ты должен уснуть. Я не хочу заставлять тебя силой, но воспротивиться мне ты не сможешь. Глупо было бы позволить тебе умереть из-за такой малости.
То, что его поймут, дух не сомневался. До этого ламмас все понимал прекрасно, что было видно и по глазам, и по эмоциям.
Но тот сидел с упертым видом решившего стоять на своем.
- Как знаешь, - с таким же спокойным видом и легким флером улыбки в мягких интонациях голоса, поставил чашу на прикроватную тумбочку, указав на нее ладонью. - Давай обойдемся миром. Пей?

Дух ненадолго задумался. Как заставить Самаэля спать он знал, но тот так не доверял и беспокоился что кто-то причинит им вред, что это доходило до паранойи. Объективно говоря - ламмас был абсолютно прав, не доверяя первому встречному. Но объективность не всегда ходит рука об руку с Осенним, когда он не понимает зачем бояться вреда, когда он не собирается его причинять.
Услышав латынь, далее он говорил на ней.
- Хорошо, если ты так мне не доверяешь и хочешь поиграть в героя, то я не буду тебя усыплять.
Ведь все равно уснешь, когда это мне понадобится...Так будет надежнее.
- И раз говоришь, то я могу делать что хочу, то наверное приступим. Иначе яд доберется до мозга и тебе не помогу уже и я. Но предупреждаю - тебе будет неприятно, а если будешь шевелиться, то больно, потерпи.
Самаэль подался назад, Осенний же тем временем наоборот подался вперед, плавным текучим движением. Тонкие, как чуть тронутые золотистым загаром, руки обвили шею ламмаса. О том, как это все выглядит со стороны, дух даже не задумался.
Клен прижался вплотную, приникнув всем телом к раненому зверю, клоня его в горизонтальное положение...и тут ламмас понял, что под пальцами уже не тонкие как птичьи кости запястий и не по человечески податливая плоть, а задвигавшаяся..кора? В нос ударил душистый запах трав, в котором мелькали знакомые ароматы в мириадах незнакомых, сплетавшихся в один осенний аромат. 
Тадеуш со стороны видел, как в этой почти молниеносной сцене картина стала меняться - тело духа стало меняться. Руки и ноги теперь все более и более с каждым мигом напоминали ветви, а волосы, сплетаясь в тонкие жгуты, рапустились по фигурам и кровати плащом золотистого с алым плюща, оплетая и спеленывая зверя, который будучи слабым от ран и болезни уже не мог эффективно сопротивляться.
Осенний сильными не по человечески руками к себе притянул голову ламмаса, "целуя" в губы. Поцелуем со вкусом травяного зелья. Разве напоить можно только из чаши? Напоив, Осень отстранился от лица зверя, теперь просто "обнимая" и оплетая собой.
Тонкие ростки, толщиной с волос, стали прорастать в тело Самаэля, постепенно понимавшего что от травяного запаха сладко кружится голова и сознание медленно куда-то уплывает. Запомнились только такие же непроницаемые золотые с зеленоватыми искрами глаза духа.
Через некоторое время ламмас еще что-то чувствовал..шевеление под кожей, в вены..а потом пришло уютное забытье.
А дух, превратившись в растение, проникал в тело, медленно, аккуратно и осторожно, чтобы не повредить ничего жизненно важного, не сделать телу таких повреждений, которые бы потом были опасны излечимому. Он как губка, вытягивал в себя яд, который уже поздно было унимать только противоядием, сколь он пропитал тело, разнесшись с кровью по венам. Растение-симбионт, которое впитывало весь яд привнесенный и яд трупный, от разложения самого тела. Делясь в ответ целительными соками трав, впрыскивая их через себя в спящее под дурманом существо.
Осень был живым фильтром и лекарством.
На кровати из под золотистых, зеленых и алых листов было почти ничего не видно. В размерах Осенний в своей растительной форме был крупнее чем хрупкий юноша с птичьими костями. Древесные ветви-корни оплетали и ножки кровати, проходя под ней.
На розоватых листках четче и ярче проступали черно-багровые прожилки, которые собирали в себе яд.
И больше получаса эта тихо шелестящая листвой масса не подавала признаков жизни, только в листве проступало лицо спящего ламмаса.
Когда прошел почти час, листья зашевелились и корни стали втягиваться обратно, древесно-лиственный кокон уменьшался в размерах, стянувшись до размеров уже знакомой хрупкой золотистой фигурки в алом.
Осень лежал, обнимая за шею, поверх ламмаса, который больше не отливал трупной синюшностью мешков под глазами. Везде, где была видна открытая кожа, виднелись небольшие красные точки, которые бывают когда лопаются капилляры - следы от ростков, проникавших в тело.
Клён открыл глаза, глубже вздохнув, как будто просыпаясь и сам. Сел, сползя на край кровати и, оперевшись ладонями по сторонам от себя, поглядел с бесцветным выраженим лица на Тадеуша.
Было такое ощущение, что дух то ли мыслями пока еще не здесь, то ли забыл "включить" мимику.
- Теперь он не умрет, ни от яда отравы, ни от собственного.

Отредактировано Осенний (2008-09-17 03:36:27)

- У вас свои цели и подходы, я не говорю что исходя из моей позиции вы должны воспринимать все по другому, - улыбнулся магу дух, допивая чай. Потом, попросив еще чаю, провел над ним рукой, отчего тот запах ягодно-травянистым ароматом. И продолжил медленно и со вкусом подьедать сладкое. - А если вас так беспокоит данное вами обещание, то успокойся.
Дух скакал с "вы" на "ты" абсолютно вроде бы бессистемно, следуя наитию.
- Я же сказал, что вне зависимости от наличия у тебя артефакта помогу. Так что вам остается искать и если найдете, то передать мне.
Щербет уже закончился и в ход пошла мисочка с мармеладом.
- Как меня найти, - задумался. - Честно сказать не знаю, видимо поспрашивать на Хребтах Безумия о хозяине осенних лесов. А осенью так вообще просто обратиться ко мне в любом осеннем парке или лесу. Я услышу. Или по алеющему клену постучите, я кажется в квартале отсюда видел скверик.
Ламмас сонно заворочался, видимо разбуженный голосами.
- Доброго, - ответил дух на латыни, поглядев улыбчиво на сонного выздоравливающего.