Этот день был почти таким же однообразным как и предыдущий, лишь с той разницей, что Нефилим получила приглашение от существа, о котором старалась забыть всем фибрами своей искалеченной, проклятой души.  Приглашение доставил один из многочисленных колоритных слуг графа Гамиани, которого Ангел знала как Иуда. Сама Ильяна предпочла бы никогда более не видеть и не слышать об этом создании, но их судьбы переплелись в тот далеко не прекрасный день, когда губ Ангела коснулась человеческая кровь.
Это было давно, но каждая деталь того события словно вырезали в сознании Ильяны, дабы она никогда более не смела забыть кому благодарна своему теперешнему состоянию. Это Проклятье Падший Ангел Нефилим была призвана носить вечно, пока кровь, пропитавшая ее душу, не сотрется до последней капли. Но даже сама Нефилим понимала, что это невозможно, и ей никогда не вернутся в тот мир, где облака служили бархатистым ложем, солнечные лучи и лунный свет драгоценнейшими украшениями, а прохладный  ветер самым нежным любовником.
И Инкуб был одним из тех Демонов, которые соблазнили Ангела кровью. Это было давно. Слишком давно. С того самого дня, когда Ильяна оказалась одна, под дождем, в лесу, лишенная крыльев и всякой надежды, прошло почти двадцать лет, а девушка не изменилась внешне ни на каплю. Время было не властно на Нефилимом, и этот дар в иной раз Ильяна считала самым настоящим проклятьем.
Нефилим стояла у одного из многочисленных окон, повернувшись спиной к огромному, ярко пылающему камину, а босые ножки холодил сквозняк. Ильяна кожей чувствовала безмолвные взгляды многочисленных стражей Графа Гамиани, но из уважения к хозяину, делала вид, что не замечает этого.
Что Демон надеялся от нее получить? Сама Ильяна порвала всяческие связи с Инкубом, избегая любых «случайных» встреч Демона и Павшего Ангела, но отказать ему в прямом приглашении не могла. Она изо всех сил старалась походить на обычную смертную, но множество деталей указывало на ее принадлежность к Иным Расам. На том месте, где некогда были белоснежные крылья остались два достаточно длинных, время от времени кровоточащих рубца, доставляющих не самые приятные ощущения. Как бы не старалась Ильяна, но не могла заставить себя носить обувь и бесконечные женские детали одежды, такие как корсеты и нательные сорочки, приводившие своим видом Нефилим в ужас.
Без  всего этого, Ильяна выглядела достаточно колоритно: босая, в простом сером платье из тонкой, мягкой шерсти, которое облегало все ее крутые изгибы тела, и роскошная копна вьющихся, рыжих волос спускающихся ниже талии привлекали слишком много внимания окружающих ее людей.
Безрадостные мысли, перемешанные с самоанализом, привели Нефилим к мрачному, и достаточно раздраженному состоянию. Ей не нравилось, что Инкуб заставляет ждать, показывая тем самым свое безусловное превосходство.
- Гамиани, если ты немедленно не явишься в Гостиную, то я уйду, и плевать хотела на твои приглашения… - пробормотала Ильяна, устремив взор медово-янтарных глаз  через окно на верхушки темного леса, уверенная, что Инкуб слышит ее

Он появился словно из неоткуда, однако у Ильяны сложилось пугающее своей странностью впечатление, что Демон находился все это время рядом, тщательно скрываясь под тонким, непроницаемым покровом Темноты. Голос Инкуба прошелся кусочком мягчайшего меха по оголенным участкам кожи Ангела, и девушка ощутила, как табун мурашек понеслись от затылка вниз, вдоль позвоночника. Его голос будоражил сознание, вызывал сладчайшие картины разврата, укромно спрятанные в самом темном уголке сознания любой представительницы женского пола. Казалось, голос Гамиани осязаем, он ласкал, не дотрагиваясь до предмета обожания руками, он был пропитан медом и соблазном, казалось, его можно было попробовать на вкус.
Тончайший всполох дыхания сорвался с пухлых, алых губок Нефилим, когда Инкуб приблизился к ней, и девушка крепко зажурилась, пытаясь прогнать наваждение. Она прекрасно понимала, что сейчас на нее действуют чары Демона, которые она уже однажды опробовала на себе.
- Вы ничуть не изменились. Всё также обворожительно хороши.
Ильяна улыбнулась. Но улыбка была пропитана сарказмом Нефилим, Инкуб знал как злится девушка когда кто-то упоминает о времени, которое не властно над ней, и сотнями существ подобных ей. Он знал, и злил Ангела намерено. А она продолжала терпеть, потому что прекрасно понимала, что Гамиани добивается от нее именно всплеска эмоций – злости, раздражения.
- Каково… Взгляните. Они, кажется, счастливы.
Голос Инкуба отвлек девушку от ее мыслей, и она невольно обратила внимание на «домашних зверушек» Демона. У Ильяны эти создания вызывали лишь отвращение, однако наблюдая за причудливым танцем истязающих друг друга слизней, Ангел отметила некое завораживающее очарование. Не трудно было понять, что сейчас они заняты лишь воспроизведением себе подобных, однако сокращающиеся в сладострастных спазмах склизкие тела вызывали содрогание. Ильяна отвела взгляд медово-карих глаз от завораживающе-отвратительной картины, и повернулась к Инкубу, который стоял ближе, чем она думала. Это решительно не понравилось Ангелу, однако она не высказала свои возражения вслух, молча глядя в глаза Иуды.
А он продолжал соблазняя очаровывать, с его губ скользили чарующие комплименты, и Ильяна невольно улыбнулась, с ужасом понимая что вновь поддается власти Демона.
- За модой сложно уследить, Гамиани, - Ангел сделала шаг назад, прислоняясь поясницей к каменному подоконнику, и тем самым увеличивая расстояние между собой и Иудой, - к тому же, мне не так интересно знать, какая ткань сейчас считается самой престижной, и какой расцветки платье будет скрывать мою наготу. Ты пригласил меня только для того, что бы сказать мне о мнимом безвкусии Нефилим?..
Ильяна вопросительно приподняла рыжую бровку, и сложила руки на груди, выжидающе глядя на Демона. Однако его следующий вопрос заставил девушку нахмурится, и сжать пальцы в кулаки до режущей боли впившихся в ладошки ногтей. Этого вопроса она боялась как ничего другого. Ильяна понимала, что не сможет на него солгать, а говорить правду этому существу не очень то хотелось.
- Этот мир никогда не будет моим домом, - уклончиво ответила девушка, - и я никогда не смогу стать его частью. Что ты от меня хочешь? – она без перехода задала лавный вопрос, который терзал ее с момента получения приглашения.

Как низко мог пасть Демон, который и так являлся исчадием Тьмы? Для него не существовало моральных и этических принципов, он получал то, что хотел и когда хотел, переступая через все мыслимые преграды. Его власть околдовывала, заставляла забыть себя, идти на поводу с покорным желанием «угодить своему хозяину». Только это желание не было естественным, оно было навязано насильно, и покорность, с которой собственное сознание воспринимало эту мысль, выводило девушку из себя.
Невидимые оковы коленным железом обожгли запястья Нефилим, и вздувшиеся волдыри ожогов казались слишком реальными. Ильяна зажмурилась, потянув руки вниз, но раскаленные оковы врезались еще глубже, казалось прожигая плоть до костей.
Глупая, попалась словно в первый раз… Не надо было тебе сюда возвращаться, ты же знала, что эта встреча закончится чем то подобным…
Тихий, вкрадчивый голосок въедливым червячком заполз в сознание Нефилим, выедая каждую мысль, заполняя образовавшуюся пустоту тем, что ему самому было выгодно. Безысходность, напополам с отчаянием, рука об руку расположились на первых  рядах, дабы наблюдать повторное падение своей хозяйки.
Между тем, руки Гамиани скользнули по девичьей спине, точно выискивая самые соблазнительные, наиболее чувствительные точки на теле Ангела. Ильяна потеряла крылья, но взамен получила неравную полетам способность чувствовать и желать как обыкновенная смертная. И очень часто, эти желания пугали девушку своей подробностью, хотя она не могла утверждать, что эти образы и чаще всего сны не посылает ей один из тех Демонов, благодаря которым она и оказалась на Земле.
- Я тебе не девочка, - одна единственная фраза казалось отняла остатки сил, но новый всплеск ярости, куда слабее предыдущего, заставил возобновить попытку освобождения.
Ильяна снова потянула руки, и с алых губ Нефилим сорвался судорожный вздох боли, когда раскаленная сталь, прожигая плоть, стала медленно сдираться при малейшем движении.
…Это невыносимо…
Ильяна побледнела, чувствуя, как на лбу выступили капельки ледяного пота, хотя тело горело от противоречивых, раздирающих изнутри чувств вожделения и невыносимой боли. Только истинный Демон мог совместить два таких непохожих друг на друга чувства. Только Демон мог доказать, что истинное наслаждение может познаваться лишь через боль. Но вся загвоздка была лишь в том, что сама Нефилим не слишком хотела познавать с Гамиани темные глубины страсти, и его поведение вызывало лишь одно желание – сбежать, не оглядываясь, и больше никогда, ни при каких условиях не попадаться ему на глаза. Вот только было понятно, что сам Инкуб не отпустит Нефилим так просто. Девушка уже догадалась, что эта своеобразная пытка всего лишь прелюдия, и к чему ее готовил Гамиани, до сих пор оставалось для Ильяны загадкой

Он играл с Нефилим как со своей личной игрушкой, заставлял чувствовать то, что было нужно ему, насылал те образы которые услаждали сознание Инкуба, ласкал тонкими пальцами те участки тела, которые отзывались сладостной истомой. Спорить с этим созданием было бесполезно, да и не слишком безопасно для здоровья, но в одном Гамиани была прав – Ильяна ненавидела его. Но ненависть девушки была отличной от той ненависти, что испытывают друг к другу обычные смертные. Эта ненависть имела множество оттенков, она отдавала соблазном, имела горьковато-терпкий аромат меда, заставляла дрожать от предвкушения, и была хорошенько разбавлена злостью от осознания того факта, что Инкуб прав во всем, что говорил.
Ильяна почувствовала дрожь, когда прохладные пальцы Демона коснулись ее груди. Они словно играли с перламутровыми жемчужинами сосков, которые соблазнительно набухали, отзываясь на прикосновения Гамиани. Девушка закусила пухлую, алую губку, с ужасом осознавая свое желание – ее тело просило, нет, скорее даже требовало, что бы мужчина коснулся вершины роскошных грудей, обхватил каждый сосок губами, играл с ними языком, чуть прикусывал зубами…
Ильяна понимала, что все эти желания дело рук Инкуба, но глупо было отрицать один простой факт – этот Демон нравился Ангелу, и если бы она изначально смогла уберечься от его очарования, то не провела последние двадцать лет на Земле, лишенная крыльев, среди смертных.
Мысли вихрем проносились в рыжеволосой голове прелестницы, когда она внезапно почувствовала, что давление на ее запястья ослабло. То ли Гамиани потерял бдительность, что было мало вероятно, то ли решил дать Ангелу немного свободы, что бы посмотреть как она поступит в этой ситуации.
Ильяна резко дернула руки вниз, мгновенно освобождаясь от невидимых оков, и воздух перестал плавно поддерживать девушку, от чего та пошатнулась, слишком резко ощутив под ногами холодный пол. Нефилим вскинула личико, и преодолела то расстояние, что разделяло ее и Инкуба. Бледна рука взметнулась в воздухе, и по мрачному, темному залу пролетел звук хлесткой пощечины, которой Нефилим наградила своего искусителя. В этот момент она не чувствовала ничего кроме ненависти, и желания хоть как то отомстить, пусть даже подобным телесным повреждением.
Но на бледной, гладко выбрито щеке Иуды внезапно расцвели алыми каплями четыре аккуратных пореза. Ильяна, снедаемая минутным порывом ярости, ударила сильнее чем это было необходимо, и ее крепкие коготки, внешне ничем не отличавшиеся от обычных ногтей смертной женщины, мягко рассекли кожу на лице Инкуба.
Кровь привлекла внимание Нефилим, и девушка почувствовала легкую дурноту. Но это чувство не вызывало отвращения, нет… Она внезапно осознала, что божественный, алый нектар снова зовет ее, и противится этому нет никаких сил. Ильяна вспомнила вкус, вспомнила непреодолимое желание чувствовать его на своих губах постоянно, и обхватила бледными пальцами лицо Демона.
Нефилим сократила оставшееся между ними расстояние, касаясь оголенной грудью Демона, и медленно, словно растягивая наслаждение, она отвела его лицо в сторону, приподнимаясь на носочках, что бы  приникнуть губами к порезам.
Восторг, который испытала в эти мгновения Нефилим, трудно поддавался описанию. Быстрый, теплый язычок Ангела слизывал капельки крови, сочившиеся из аккуратных порезов, вычищая каждую ранку, раздвигая края, пытаясь глубже проникнуть в нее, насытится кровью как можно больше.
Ильяна теснее прижалась к Гамиани, уже не пытаясь его оттолкнуть, или наградить порцией своей ненависти. Теперь Демон был для нее источником божественного нектара, и она, подобно алчному Вампиру, пыталась впитать его в себя всего, без остатка

>>> Зловещая тишина

Поздний вечер незаметно накрыл город своим покрывалом. Солнце село но было по-прежнему душно и жарко. Высокие деревья замерли, не перешептываются между собой убаюкивающим шелестением листвы. Абсолютная тишина, только ветки под ногами хрустят. Этот лес, ущелья и поля простирающиеся неподалеку слыли дурной славой. Не каждый добропорядочный гражданин, хоть какой из рас, рискнет сунуться в эти места. Успев изучить характер Гамиани, Каин не сомневался что это место просто создано для этого человека. Или же он для него.
Будучи совершенно ничем не занятым, вервольф решил навестить давнего знакомого. В некотором смысле дело было даже не в том, что Каин давненько его не навещал, дав повод подумать, что огненноволосый позабыл о своем наставнике. Колдун мог составить ему не только дружескую компанию, но и дать пару вразумительных советов, в которых в данный момент времени парень нуждался больше всего. Сам того не желая он попал в довольно запутанную историю из которой выбраться теперь будет очень не просто. Было совершенно ясно, что Кали не отстанет от Каина так вот просто, как и то, что печать вытутоированная у него на лице ни черта не действует. По крайней мере, на такого древнего и могущественного вампира, как император.
Пребывая в своих собственных раздумьях, Каин и не заметил, как добрался до назначенного места. Вечно охраняющие покой колдуна привратники  незамедлительно пропустили вервольфа и он не спеша пустился по тропинке к массивным дверям. Постучав, он сразу вошел, окунувшись в полумрак помещения. К некоторому удивлению в холле он застал не одного Гамиани. С ним была прелестная особа, которую граф исследовал в самых интересных местах. Кажется я не вовремя! Но не уходить, же обратно…
- Как поживаешь, старина! – парень натянул довольную улыбку, почувствовав себя разоблачителем. Однако как вести себя в подобной ситуации он не знал, посему предпочел отделаться излюбленно всеми фразой – Может я попозже зайду? – ему слабо верилось, что парочка уже прощается, посему зайти нужно будет намного позже. Комната буквально искрилась похотью, источаемой обоими телами. Вместе с тем легкий ни с чем ни сравнимый аромат крови забирался в ноздри, провоцируя вспышки ярких неотвратимых чувств.

Выражение лица и интонация голоса Инкуба решительно не понравилось Ильяне. И если до этой минуты девушка наивно полагала, что все может обойтись, и Демону просто стало скучно, то с появлением Каина все изменилось. Ильяна смотрела на огневолосого мужчину, и не видела в нем и крупицы человеческого. Оболочка походила на обыкновенного смертного, но как и в случае с Нефилим была слишком совершенной в своих пропорциях. Гибкие, хорошо развитые мускулы, по которым можно было изучать анатомию, совершенно прямая спина, роскошная грива красно-рыжих волос, которые в неровном свете камина пылали… Нефилим рассматривала Каина, и все больше понимала, что перед ней еще один представитель Темной стороны, а по звериной грации не трудно было догадаться, что Каин оборотень.
Ильяна отвернулась от него, но тут же была поймана в кольцо горячих рук Демона. Сердце учащенно забилось, трепыхаясь в груди словно пойманная в клетку птичка. Адреналин бешеными дозами выбрасывался в кровь, и у Нефилим перехватило дыхание от жадных прикосновений Гамиани
- Если Вы будете слушаться меня, я дам Вам ещё своей крови. Нет – принужден буду силой покорять Вас, и тогда не ждите милости, Ильяна, я заставлю Вас мучиться.
Поцелуй обжог своей страстью, оставляя после себя багряный след. Ильяна шевельнулась, интуитивно убирая плечо о дальнейших терзаний Демона, однако его слова задели девушку. Она напряженно взглянула в янтарные глаза своего искусителя, и очень тихо проговорила, обращаясь только к нему, словно в комнате и не было незваного гостя
- Ты мне угрожаешь, Гамиани? Не стоит этого делать. Последствия могут быть непоправимы. Ты же не хочешь, что бы я снова забыла о тебе на многие десятки, а может быть и сотни лет? – Ильяна приподняла бровку, и положила руку на плечо Демона, проведя подушечками пальцев по полумесяцам ранок от своих же ногтей, - у меня это неплохо получалось, пока я по глупости не поддалась на твое приглашение. Рано или поздно я выйду отсюда, и что будет после? Ты смиришься, что твое самое любимое детище навсегда отвернется от тебя?
Голос Ильяны был тих, но необычайно тверд, и все это девушка говорила с легкой полуулыбкой на губах, время от времени собирая пальцами капельки крови с ранок  на плечах Демона. Гамиани знал, что девушка с легкостью может воплотить в реальность свои слова, и это должно было его насторожить.
Между тем, Нефилим взглянула через плечо Инкуба на Каина, расположившегося у камина. Отблески пламени камина яркими бликами отражались от его волос, и создавалось впечатление, что на голове у Оборотня пожар. Ильяна никогда прежде не видела такой яркости цвета, и если у самой Нефилим рыжина отливала благородным золотом, то у Каина оттенок напоминал кровь.

Каин опустился в кресло и откинулся на его спинку. Пламя непрерывно плясало в камине, приятное сухое тепло ласкало кожу. Наверное, это было слишком, учитывая время года, но как ни странно особой жары здесь не наблюдалось. Да и камин горел здесь постоянно. Воистину странный дом! – подумал парень, прикрыв глаза. Двое голубков перешептывались у него за спиной, до волка долетали только обрывки фраз, но и прислушиваться у него не было никакого желания. Откровенно говоря, он чувствовал себя не уютно. К чему весь этот спектакль? И какое его предназначение в нем? Колдун определенно хочет эту женщину, хочет так, что тело его буквально искрит флюидами, а воздух вокруг стал заметно тяжелее и гуще. Он будто материальная субстанция, протянешь руку и можно пощупать, только осторожно, чтобы не обжечься. Он старался об этом не думать вообще, но то что задушевного разговора с хозяином не получиться это совершенно точно, как и то что Каину чертовски сильно захотелось на воздух…
Его глубокомысленные размышления были прерваны Гамиани – «А ты ей нравишься…», «…эта шлюха…», «…готова раздвинуть ноги…» - вервольф опешил от неожиданности, но довольная ухмылка как-то сама собой разукрасила его лицо. Он развернулся  вполоборота и выглянул из-за спинки кресла, оперевшись локтем о подлокотник, пытаясь угадать в полумраке две фигуры:
- Я по средам не подаю! – внезапно сорвалось с губ волка, а затем прерывистый смешок. Кажется, первое впечатление о красавице его не подвело, уж Гамиани то не мог ошибаться. – Друг мой, я зашел по середине спектакля, она потекла еще до моего появления, не так ли? – стоило ли сомневаться, что Ильяна более всего на свете желала сейчас мужчину, обнявшего ее, а не огненноволосого засранца, что сейчас пялится на нее. Хотя он не отрицал, что является ей более чем симпатичным. – Я … «присоединюсь в процессе» хотелось сказать, но фраза так и не была произнесена. Алый взгляд метнулся на графа, а затем к окну. В кромешной тьме спустившейся ночи виднелся огромный диск полной луны, увенчанный кровавым ободом. Каин переменился в лице мгновенно. Сеть да дело, он и не заметил, как время полнолуния пришло, и зверь в тленной оболочке уже ворочается, желая скорее вырваться наружу. – Я... Мне надо выйти! – вервольф метнулся к двери, но закричав, рухнул на пол так до нее и не добравшись. Дикие корчи в миг потушили в парне всю его привлекательность и сексуальность, нечеловеческие вопли заполнили пространство, заползая под кожу рядом стоящих. Мышцы вздувались, кости ворочались под кожей, выворачиваясь в противоположную сторону, одежда трескалась по швам моментально облитая с покрывающегося мехом тела рваными клочками. Несколько угловатое лицо молодого мужчины вытянулось в оскаленную пасть, длинные уродливые пальцы украсили десяток острых как бритвы когтей. Внезапно все стихло, вервольф поднялся с пола стряхивая с себя хлопья трансформационной слизи и устремляя свой пылающий взгляд на Ильяну и Гамиани. Он вырос практически на полметра, стал заметно шире в плечах, полностью сменив лицо на волчью морду. Внутри он продолжал оставаться человеком, но в полнолуние он терял разум, выпуская наружу все свои звериные инстинкты – убивать, жрать, размножаться. Он приглушенно зарычал, двинувшись в сторону графа и его спутницы, которые успели переместиться к камину. По его виду нельзя было определить наверняка, что он сейчас сделает – набросится, чтобы сожрать или трахать все что движется. Запах крови и аромат истосковавшейся сучки одинаково сильно манили его.